Новая дисциплина

Новообратившиеся часто собираются вместе. Общих тем много: от халяльного мяса до погромов во Франции

Они очень разные. Утонченный эстет с тремя образованиями, любитель суcи. Юный революционер, рвущийся в бой за справедливость. Скромная девушка-филолог. Могучая спортсменка, занимающаяся тейквондо. Но все они послушно пять раз в день читают намаз, а друг друга называют «брат», «сестра». Русские, принявшие ислам 2002 год — 12 000, 2003-й — 15 000, 2004-й — 20 000 новообращенных. Такие данные дает Совет муфтиев России. «Может, это преувеличение. Никто не сможет дать точных данных, сколько всего новообратившихся в России, — говорит Ринат, работник центра «Ислам.ру». — Но только на нашем сайте, виртуально ислам приняли около 2000 человек. Клянусь Аллахом, не вру. У нас есть все имена и адреса».

Ислам — религия прикладная, которая четко расписывает все действия человека: как правильно есть, одеваться, общаться с людьми, ходить, дышать. Здесь нет предела совершенству, учиться можно всю жизнь. Молодые россияне, лишенные дисциплины в школах, вузах, в стране, охотно сами находят для себя новую дисциплину — в исламе. А уже потом придумывают для нее идеологию — и каждый находит что-то свое.

ВЕРА ДЛЯ ТЕРПЕНИЯ

Ольга (Лейла), 37 лет

Ольга покупает клюкву для сына, рассказывает историю о том, как он попробовал кислую ягоду и отказался есть «эту крюкву». Осенний плащ, шарф и шапка — правда, шапку она в кафе не снимает: по религии девушке нельзя обнажать волосы перед немусульманами. Обычная прохожая, ничем не отличающаяся от сотен других.

— Я не люблю демонстрировать то, что я мусульманка, — говорит Ольга. — Зимой вообще незаметно. Это мое частное дело, моя религия. Зачем привлекать внимание людей лишний раз.

Ей 37 лет, у нее два высших образования — филологическое и техническое. Ислам Ольга приняла три года назад и стала Лейлой. Это случилось после 11 сентября.

— Я еще застала советские времена и, наверное, прониклась диссидентским духом. Когда взорвали башни в Америке и начались нападки на ислам, мне стало интересно: почему так ругают эту религию, что в ней плохого? Подумала: если ругают, наверное, что-то в этом есть.

Увлечение исламом совпало с тяжелым моментом в жизни. Было одиноко, накопилось много проблем. Ольга не ощущала поддержки в жизни. И начала читать Коран. Сегодня Ольга говорит, что в этом был «промысел Божий».

— Я поняла, что Бог во всем — в дуновении ветра, в росте дерева, трепете листьев. Коран построен на таких вещах — ничего в жизни нет случайного, все построено по закону, по четкой логике.

Ольга была крещеной, но в храм не ходила и предательницей веры себя не считала, когда три раза прочла заветную фразу (шахаду) и стала мусульманкой. При этом она осталась тургеневской девушкой, переводящей с английского и цитирующей Есенина: «Оттого и дороги мне люди, что живут со мною на земле». Экзотическое имя Лейла Ольга предпочитает не афишировать.

ИЗ НАЦИОНАЛИСТОВ — В ИСЛАМИСТЫ

Вадим (Харун), 27 лет, и Амир (имя, записанное в паспорте, не назвал), 25 лет

Вадим — молодой человек с изящной бородкой, горящими глазами и словами, льющимися гладко и отрепетировано. У Вадима вся сумка забита листовками — приглашениями на день открытых дверей, посвященный исламу. Мы словно случайно забрели в восточное кафе — и вот уже пьем зеленый чай и едим восточные сладости. Он начинал как воинствующий русский националист, теперь он — соблюдающий мусульманин, соучредители НОРМа, Национальной организации русских мусульман. «Раньше мы за «этническими» мусульманами бегали, за то, что они нерусские, нарушают чистоту нации, — говорит Вадим. — А теперь все равно за ними бегаем — за то, что не живут по шариату, религию не чтут». Пока мы разговариваем, к нам присоединяется еще один бородатый новообращенный — бывший русский националист Амир. После принятия ислама он предпочитает не вспоминать свое русское имя.

— Путь из националиста в мусульманина не такое уж исключение и не такая это редкость, — рассказывает Вадим. — Когда видишь, что общество больно, ищешь способ спасения. Сначала я видел такое спасение в нации, потом понял, что болезнь сидит глубже. И нашел наиболее целостную систему, чем национализм — такой системой оказалась религия.

Амиру 25 лет. В 16 он увлекся политикой. После школы отправился учиться в Австралию и там наслушался неприятных слуху отзывов о русских.

— Народ в России нездоров физически и морально, — считает Амир. — В Австралии только о нас и знали, что все русские мужчины — пьяницы, а женщины — проститутки.

Видя мою реакцию (не очень приятно слышать подобные обобщения), Амир слегка поправляется: «Ну почти все». Амир состоял в национальной державной партии, РНЕ, участвовал в организации многих националистических акций. Вскоре он разочаровался в национализме. Христианство он посчитал «религией слабых». По образованию Амир и Харун — юристы. Харун приехал в Москву из Баку в 90-м году и считает, что «ислам — та же юриспруденция».

— В исламе очень много юристов, — объясняют собеседники. — Потому что это религия «в законе», там все по правилам, которые каждый должен соблюдать, и тогда все будет хорошо. Кстати, очень многие бывшие заключенные обращаются в ислам. У бандитов очень жесткие правила, правильный кодекс чести, проблема в том, что они направляют свои умения в неправильную сферу.


Галина (Айша), 27 лет

Галину не смущает внимание прохожих. И не отпугивают крайности. Сначала она присматривалась к буддизму. Даже позвонила в буддийский центр, чтобы стать настоящей буддисткой. Но ей не повезло: попалась грубая собеседница-буддистка, своенравная Галина обиделась и в буддизм не пошла. Пошла в ислам.

Ей это стоило жертв: не только пришлось носить платок на голове (коричневый шелковый платок с блестками смотрится довольно хорошо в сочетании с кожаным плащом и сапогами на шпильках). Она вынуждена оставить походы в спортзал: по шариату нельзя обнажать тело перед немусульманами. В платке не отправишься в тренажерный зал.

Принятие ислама вызвало конфликты в семье: мама до сих пор не может привыкнуть к платку, долго требовала «открыть дверь», когда для чтения намаза Галина запиралась в комнате. На свадьбу брата родители наотрез отказались пускать дочку в мусульманском облачении — «перед людьми стыдно».

— Тогда я просто посадила маму рядом и спросила: ну что конкретно ты имеешь против платка? — вспоминает Галя. — И оказалось, что все сводится к тому, что я «красоту прячу». Ясно, что за мамиными претензиями просто крылось опасение, что я со своими придурями не привлеку внимание парня и вовремя не выйду замуж. Нормально?

Галина — образец мусульманской феминистки: то, что по религии она не может опереться на руку мужчины, выходя из машины, ее только забавляет. Как и истории с милиционерами, которые всегда настороженно присматриваются к девушке в платке. Для нее ислам — вызов обществу.

Сейчас Галина пишет книгу о многоженстве. И подумывает об организации спортклуба для «сестер».

ВОСТОЧНЫЕ ПРЕЛЕСТИ

Тарас (Абдуль-Керим), 29 лет, и Антон (Абдулла), 20 лет

Тарас одет в черный бархатный пиджак, фиолетовую рубашку, на манжетах сияют серебристые запонки. Ручка фиолетовая — в тон.

Ему 29 лет, мусульманином стал 15 лет назад. Родился в Санкт-Петербурге, продолжатель древнего русского рода, его отец — известный художник и скульптор Черниенко. Тарас гордится своим происхождением, известными родственниками и тремя высшими образованиями. И обижается на мой вопрос об интеграции новообращенного мусульманина в светское общество:

— В 90-е годы, когда я принял ислам, это уже не было экзотической религией. Были гораздо более необычные верования, которыми увлекались в России, — кришнаизм, буддизм. А шиитский ислам очень близок русскому православию. Я не считаю, что, будучи мусульманином, я должен волноваться о том, чтобы как-то интегрироваться в общество. Я не иммигрант. И этот принцип распространяется на всех русских мусульман. Вопрос об интеграции несправедлив. Мусульмане — русские, они работают, зарабатывают деньги, приносят благо своей стране, обществу.

Кстати, заработок Тарас считает важной частью религии: хороший доход, по его мнению, тоже составная служения. Работает финансовым советником в ряде компаний Москвы, на досуге любит готовить суcи. Уступка религиозным правилам: вместо алкогольного саке Тарас добавляет в рис лимонный сок.

Он также один из соучредителей Шиитского координационно-аналитического центра: по его словам, это «общественная деятельность».

Другой соучредитель Шиитского центра — Антон, в 20 лет свободно говорящий на персидском и арабском. Сейчас он преподает основы ислама в центре, на время приостановив учебу в Иране, в известной Кумской семинарии. В России религия, возможно, поможет ему сделать карьеру: Антон не прочь сотрудничать с государством. Один из вариантов — выступать в качестве официального советника по религиозным вопросам.

ПОЛИТИСЛАМ

Настя (Фатима) и Павел (Ахмад), по 22 года

Настя, ставшая мусульманкой в 15 лет, считает: ислам — мужская религия. Мужчина идет в бой, его жена — боевая подруга, помогающая в битве. Для нее ислам — синоним политической борьбы. Любимое слово — «пассионарии» и все его производные (ислам — для пассионарной молодежи, пассионарная религия).

Мусульманка Настя окончила философский факультет МГУ, она состоит в Национал-большевистской партии (НБП) вместе с мужем, русским мусульманином родом из Тулы Павлом (он учится на химическом факультете МГУ). Мы говорим втроем, пьем зеленый чай, и Павел извиняется за охрипший голос — сорвал на митинге накануне. Насте и Павлу по 22 года. Традиционному бракосочетанию они предпочли исламский обряд никях.

— Сейчас молодые люди находятся в духовном поиске, — рассказывает Настя. На ней — стильный фиалковый платок, заколотый блестящей брошкой, на столе — два ее мобильных телефона. — Ислам отличается от других религий тем, что тебе не нужно «дорасти», главное — твое стремление и работоспособность. Ислам дает адекватную платформу для выражения политидей.

Вдохновителями для своей деятельности Настя видела иранцев, свергших монархический режим. Сейчас Настя стремится разжечь огонь революции в сердцах русских. Павел считает, что у НБП с исламом много общего: «Знаете, какой у НБП лозунг? Мы не боимся смерти. В исламе же есть концепция джихада. Долг мусульманина — бороться за справедливость. Этим мы близки». По внешнему виду Павел совсем мальчик — румяный, букву «г» проговаривает мягко. Поэтому странно слышать в его речи слова вроде «инша Аллах» («даст Бог», одна из общеупотребимых фраз среди мусульман), «харам» (запрет) и «намаз», но он молодой — будет время придать своей речи органичность.